Королева БезЛе. Шарфея.
Глупо ждать изменений. Внутренний мир не дает покоя, желание метаморфоз ломает тело, словно заправский костоправ. Я – это уже не я, это кто-то другой, влившийся в строчки на экране и растворившийся, смешавший два образа в один. Неверный, нечеткий, живущий двумя сюжетными линиями. Так нельзя, но кому я это? Живу… жадно тянусь за любым, даже самым маленьким и обманчивым теплом. Живу….
Я сделаю себе ванну с маслом пачули, и наслаждаясь горячей водой и терпким ароматом, поговорю по душам со своим вторым Я. Или нет, я буду молчать. В ванне, если только она не остыла, лучше молчать. А там, внутри будет тихо поскуливать что-то чуждое этой ванне, аромату пачулей и моему вчерашнему взгляду на жизнь.
Я слишком увлеклась и опять на опасное расстояние подошла к черте. Теперь остается решить, какие средства задействовать для реанимации… И стоит ли тревожить труп. Меня уже однажды вернули оттуда. Спасибо я за это не сказала и не скажу. Стать обывателем? Фи-и, детка, как не комильфо! Я же не могу рискнуть своей нестандартностью.
Стоп! А может, дело во вчерашнем тесте по склонностям и потребностям? Всю жизнь считать себя богемным мотыльком, а после эксгумации оказаться рабочей лошадкой, и не просто, а со стертой хомутом шеей, облезлым хвостом и засиженной мухами мордой?
Что называется – вот где собака порылась! Ну и что, что лошадка всю жизнь мечтала станцевать Кармен, спеть не хуже Кабалье, или, на худой конец, написать какой-нибудь затрапезный романчик а-ля Донцова.
Нет, дело не в этом. Шея заживет, хвост вырастет, а мухи зимой сдохнут, но вопрос остается. Почему я сижу в этой ванне и разговариваю с бурунчиками из душевой насадки? Почему ни разу за этот тяжелый разговор я не открыла сомкнутых губ, не разжала стиснутых зубов?
Не-е-ет, я не в ванне, для остроты я - на работе. Правда, от этого не легче. И не знаю я, чем пахнут пачули (по названию – явная гадость). Просто впервые за столько лет горячее желание писать переходит посредством Word’а в нечто, не вызывающее у меня желание раскурочить монитор.
Наверное, это потому, что поговорить не с кем. Точнее, так поговорить. Вечное проклятие мое – молчание.
Я сделаю себе ванну с маслом пачули, и наслаждаясь горячей водой и терпким ароматом, поговорю по душам со своим вторым Я. Или нет, я буду молчать. В ванне, если только она не остыла, лучше молчать. А там, внутри будет тихо поскуливать что-то чуждое этой ванне, аромату пачулей и моему вчерашнему взгляду на жизнь.
Я слишком увлеклась и опять на опасное расстояние подошла к черте. Теперь остается решить, какие средства задействовать для реанимации… И стоит ли тревожить труп. Меня уже однажды вернули оттуда. Спасибо я за это не сказала и не скажу. Стать обывателем? Фи-и, детка, как не комильфо! Я же не могу рискнуть своей нестандартностью.
Стоп! А может, дело во вчерашнем тесте по склонностям и потребностям? Всю жизнь считать себя богемным мотыльком, а после эксгумации оказаться рабочей лошадкой, и не просто, а со стертой хомутом шеей, облезлым хвостом и засиженной мухами мордой?
Что называется – вот где собака порылась! Ну и что, что лошадка всю жизнь мечтала станцевать Кармен, спеть не хуже Кабалье, или, на худой конец, написать какой-нибудь затрапезный романчик а-ля Донцова.
Нет, дело не в этом. Шея заживет, хвост вырастет, а мухи зимой сдохнут, но вопрос остается. Почему я сижу в этой ванне и разговариваю с бурунчиками из душевой насадки? Почему ни разу за этот тяжелый разговор я не открыла сомкнутых губ, не разжала стиснутых зубов?
Не-е-ет, я не в ванне, для остроты я - на работе. Правда, от этого не легче. И не знаю я, чем пахнут пачули (по названию – явная гадость). Просто впервые за столько лет горячее желание писать переходит посредством Word’а в нечто, не вызывающее у меня желание раскурочить монитор.
Наверное, это потому, что поговорить не с кем. Точнее, так поговорить. Вечное проклятие мое – молчание.
Баобабочки - наше всё!!!