Зверек вернулся израненный. Заполз в свою нору и забился в самый дальний уголок. Нещадно болели исколотые и порезанные подушечки лап. Кровавые следы вели от входа. Постанывая, прижимая к голове уши, зверек вылизывал лапки, проклиная себя, свое любопытство, свою жадность. Черт дернул его пойти по этой сияющей дороге за неведомым чудом. Дороге, покрытой слоем граненых, острых как лезвия кристаллов. Дороге, словно сотканной из света, обещавшей чуть слышным шепотом ему в самом своем конце невероятно прекрасное, никем раньше не виденное, только для него. И он купился, пошел. Сначала было просто больно, потом боль превратилась в песню, а когда он уже возвращался, неся в сердце увиденное, боль стала его господином. Теперь, лежа в прохладной норе, он плакал от тяжести в сердце и вылизывал язычком застрявшие в ранах горько-соленые кристаллы. А самый большой, тот, что обещала ему дорога, застрял в сердце и не давал дышать. Зверек был пленен его красотой и совершенством. Порабощен его бесценностью. Выплюнув в пыль норы последний кристаллик, зверек устало, но решительно приподнялся: "Я не смогу так жить, я должен быть свободным!" И вырвал из сердца чудесный кристалл. И умер. Свободным.