Дописала!

[Морга]

Смерть, она тоже человек.

Этот рассказ я посвящаю памяти одного хорошего человека, который успел стать моим другом.

Уже привычно она оставила на полузамерзшей нищенке в переходе свой "отпечаток". Вечером нужно будет вернуться сюда - обычно бомжи далеко от своих "рабочих мест" не уходят. Даже в мороз. Оля зябко повела плечами, выгоняя холодный воздух из ворота старого пальто. Денег лишних, чтобы кинуть в обувную коробку, у нее не было, и она поспешила дальше, домой. День выдался нелёгкий, много работы, мелочи, которые не давали ни задуматься как следует, ни расслабиться. Еще тридцать минут дороги в набитом людьми троллейбусе, и она дома. Маленькая сырая однокомнатная хрущёба, совмещённый санузел с облупившейся ванной, почти антикварная плита на кухне, согревавшая её этим декабрём вместо отопления. Многим, в том числе и бомжихе из перехода, это показалось бы роскошью. Оля сама считала, что ей крупно повезло в эпоху мирового кризиса и государственной неразберихи с недвижимостью иметь собственное, пусть и захудалое, жильё.
В троллейбусе было тесно, почти жарко, пахло... нет, воняло селедкой и чьими-то носками. Кондукторша отличалась габаритами даже от своих корпулентных коллег. Протискиваясь мимо Ольги, она обдала ее запахом мятной жвачки и завистливым ворчанием: "Набились тут, хоть бы кто подвинулся, лезут и лезут, места нет, а лезут. БИЛЕТИКИ БЕРЁМ, ОПЛАЧИВАЕМ ПРОЕЗД! Да откуда вас столько берётся..." Сразу после кондукторши Оля почувствовала чьё-то прикосновение на своём бедре, решительное, такое по-хозяйски уверенное и тошнотворное. Она помнила такое - как-то еще в юности к ней притёрло толпой похотливого дедка лет шестидесяти. Дед елозил рукой по Олиной спине, а она, обмирая от омерзения, пыталась выбраться, отойти в сторону... Кричать она не стала и в этот раз, спокойно опустила свободную от сумок и поручня руку вдоль бедра, словила потную конечность и медленно, с наслаждением, начала выламывать мизинец. Одновременно искала глазами среди окружающих извращенца. Вот он - лицо искажено, губа закушена. Терпит. Руку он выдернуть не мог - мешала толпа, да и Ольга крепко вцепилась. Лицо плюгавенького мужичонки покрылось потом, а влажный мизинец выскользнул-таки из крепкой хватки, но поздно - Ольга успела его "пометить".
Дома, бросив сумки у порога и скинув пальто и сапоги, она включила телевизор и поставила чайник. Череда ежевечерних действий - переодеться, заварить чай, принять душ, разобрать сумки, уставиться в телек, поморгать каналами. И спать. То есть на работу.

Ольга - смерть. Не с большой пафосной буквы, без косы и балахона. И коня блед у нее нет. И тем не менее, Ольга работает смертью, сборщиком душ, мрачным жнецом - называйте как хотите. Так бывает. Признайтесь, вы же не считаете, что смерть на свете всего одна? Нас шесть миллиардов, а она одна? Смертей много. Ольга - одна из них. Смерть этого города. И даже здесь у неё наверняка есть коллеги.
Издавна эту мрачную гостью люди представляли себе страшной, зловещей или наоборот - нежной и прекрасной. Ольга - обычная женщина лет тридцати пяти, не красавица, полненькая. Сама себя считает уродиной и неформатом. Скучная и занудная по характеру, привыкшая за годы одиночества тщательно контролировать свои эмоции. Ничего особенного. И это "ничего" обладает немыслимой силой, повелевая человеческими судьбами в прямом смысле этого слова. Как это работает? Ольга не знает. Поглядев на человека "особым взглядом" (она называет это так), смерть оставляет на жертве незримую "пометку", как бы росчерк, по которому чуть позже и находит своего клиента. Человек умирает. А смерть продолжает выбирать из своего окружения будущих мертвецов. Она не вправе разглашать тайну своей второй работы. Но даже молча, она чувствует собственную значимость и наслаждается ею. Ольга - смерть, но о себе она всё же думает с большой буквы.

Едва сомкнув веки, смерть отправилась в путь. Помеченные в течение дня сменяли один другого - та самая бомжиха умерла быстро, во сне, а плюгавый извращенец долго мучился и хрипел, катаясь в агонии по полу. Молодая пара погибла под колёсами иномарки на переходе, а восьмидесятипятилетняя вахтёрша - на своём рабочем месте. Сегодняшняя жатва была обильна, Ольга собрала пятнадцать человек разного возраста. Несмотря на свой немалый стаж, она до сих пор удивлялась способности распознавать тех, кто подошел к завершению жизни. Сперва, когда её наниматель разъяснял ей рабочие обязанности смерти, Ольга решила, что должна будет наподобие Санта Клауса ходить по городу и отбирать жизни по неведомым спискам, но потом выяснила, что её воля, а точнее, сильные чувства и эмоции, тоже влияют на наложение "метки". Ей просто стало очень жалко одну старушку, часто сидевшую на лавочке возле дома. Говорили, что дочь выгнала свою мать из дома и пускала в квартиру только поздно вечером, переночевать, а утром вновь выставляла во двор. Была поздняя осень, холодный ветер и проливной дождь загнали тогда домой всех. Кроме этой старушки. Ольга возвращалась с работы, а та гулко кашляла, сидя на мокрой скамье. И Ольге стало вдруг до слёз жалко бабушку, она остановилась и пару секунд всматривалась, надеясь обнаружить место для "метки", но увы. И вот тут жалость, злость, отчаяние вырвались из-под контроля, пожилая женщина вздрогнула и посмотрела на Ольгу. Улыбнулась ей ласково и приветливо: "Здравствуй, милая. Не стой под дождём, заболеешь". "Метка" легла сама собой, ночью старушка умерла во сне. А Ольга стала внимательнее смотреть по сторонам.

Иногда бывает так, что обычный человек вдруг начинает мечтать о необычном. Он просит у Бога, Высших сил или Судьбы избранности, молит об удивительных способностях, желает обладать непостижимыми силами для управления другими людьми. Некоторые, не дожидаясь воплощения своих желаний, начинают реализовываться сами, обучаясь магическим, психологическим практикам или становясь маньяками. Какая-то толика сходит с ума или кончает с собой. Остальных берут на работу смертью. Вдруг во сне приходит высокий и весь в белом (Архангел - называла его Ольга), предлагает тебе работу и небрежно так говорит: "Хочешь ли ты работать смертью?"

Хотела ли она? Да-да, бесспорно! Еще в детском садике, прячась за верандой от драчливых мальчишек, она шептала про себя: "Чтоб вы сдохли, гады". И в школе, рыдая в раздевалке, она не представляла умершей себя, а воображала похороны обидчиц. Ей хотелось иметь власть отнимать чужие жизни, когда отчим стал бить мать, когда в институте на предпоследнем курсе преподаватель завалил студентку, зная что она беременна, и у той случился выкидыш от расстройства. Ольга не была святой, она точно так же желала смерти тем, кто ранил ее и обманывал, тому же ублюдку Вадиму, который вскружил ей, девственнице, голову, влюбил в себя, а потом оставил без копейки, вынеся из квартиры всё, даже старый кухонный шкафчик. Вадим пропал без вести, Ольга лечила разбитое сердце вином и гневными молитвами неведомо кому покарать-таки негодяя. И тогда появился Архангел. Растолковал всё, заставил подписать бумаги (во сне-то зачем?), отмахнулся небрежно - тебе не понять, так надо. И Ольга стала смертью. Было тяжело. Первые раз двадцать было тяжело и страшно. А потом она привычно взяла себя в руки. Архангел приходил еще трижды. Первый раз Ольга спросила его, а как будет с ней? Она тоже умрёт? Нет, сказал Архангел, пока она работает смертью, она не умрёт. Второй раз она спросила, может ли она уехать из города и работать смертью в другом месте. Архангел ответил утвердительно, но заметил, что ехать ей в общем-то незачем и не к кому. В третий раз Ольга поинтересовалась тем, что будет после смерти с человеком. Но Архангел лишь загадочно усмехнулся в ответ.
Утром, стряхнув сонливость и вялость под контрастным душем, Ольга пила кофе на крохотной кухоньке и почему-то думала о своём затянувшемся одиночестве. Скоро стукнет десять лет, как исчез Вадим с её добром, девичьей честью и верой в людей. Обычно её не тяготило одиночество, но изредка, как правило, перед месячными, тело сдавалось под наплывом гормонов и начинало тосковать. Тоска оканчивалась вот такими утренними размышлениями. День-два - и всё проходило.
Ольга отпивала горьковато-терпкий напиток и перебирала в уме причины отсутствия личной жизни. Далеко не дура, она прекрасно понимала, что могла бы давным-давно свить семейное гнёздышко с каким-нибудь мужичком, но была слишком требовательна, страдала гордыней и боялась быть вновь обманутой. Да и её вторая работа тоже не слишком располагала к легкости бытия и флирту. А поймать мужчину на строгость, сухость и даже некоторую сукость можно разве что огромным состоянием. Чашка опустела, телевизор из комнаты проквакал заставку утреннего блока новостей, пора было на работу. Пора было смотреть по сторонам.
Сегодня всё началось еще в подъезде. Парень с верхнего этажа, молоденький совсем, в этих странных сползших джинсах и огромных кедах, с косой черной чёлкой и проколотой губой. Они столкнулись у выхода, и Ольга на автомате "пометила" жертву. Ей на мгновение стало жалко его мать. Не то, чтобы она хорошо знала эту семью, но, наверное, это так больно, когда умирает твой ребёнок.
Троллейбус от неё сбежал. Следующего ждать было долго. Ольга пересчитала наличность в кошельке - на маршрутку хватало. Она отошла на пару метров от остановки и вытянула руку. Рядом тормознула иномарка.
- Привет, - из машины, распахнув дверь с её стороны, выглянул мужчина. Знакомый. Игнат. Зам генерального на её фирме. Она смущённо улыбнулась, а он приглашающе хлопнул ладонью по сиденью.
Ехали они до работы молча, под музыку. В тёплом уютном салоне играла какая-то классика, Ольга не особо разбиралась в ней. Молчание не напрягало, а наоборот, было очень комфортным. Пока машина стояла в пробке, Ольга успела через окно "пометить" троих пешеходов и одного водителя. Вскоре Игнат припарковался на стоянке у офиса:
- Всё, приехали, - улыбнулся приветливо. Ольга благодарно кивнула и с сожалением покинула салон авто. Конец года, и сегодня, как и вчера, бухгалтерия была загружена работой по самое некуда. День пролетел незаметно, за окном стемнело. Пробегая мимо стоянки, Ольга почему-то отметила, что подвозившая её иномарка еще стоит, облепленная мокрым снегом. Однако задуматься она не успела, переключившись на список покупок и раздачу "меток".
На следующее утро троллейбус сломался, не доехав до остановки и маячил сквозь сыплющий снежок, как мрачное надгробие Олиным надеждам доехать до работы вовремя. Значит, маршрутка. И только она подняла руку, как рядом тормознула машина Игната.
- Ты здесь живёшь, что ли? - спросил он, распахивая пассажирскую дверь. "Ты?" - удивилась про себя Ольга, утвердительно кивнув и садясь в машину. Да между ними разница в возрасте почти десять лет! Игнату то ли 27, то ли 28, а ей... Не раз уже она слышала от коллег, что выглядит на все сорок, и привыкла думать о себе именно в такой возрастной категории. И всегда к ней обращались на "вы", а тут вдруг "ты". Но от этого Игнатова тыканья было не обидно, а наоборот, приятно. Оно прозвучало как комплимент, словно Игнат видел в Ольге ровесницу.
В машине играла музыка, как и вчера, Игнат уверенно вёл машину, а Ольга почему-то уставилась на его руки, спокойно лежащие на руле. Сильные, большие ладони с коротковатыми узловатыми пальцами, они совершенно заворожили женщину. Резкое торможение бросило ее головой в лобовое стекло автомобиля. Она бы разбила что-то обязательно - то ли голову, то ли стекло, но Игнат успел среагировать и поймать её, подставив руку на уровне ее груди.
- Извини, пришлось тормознуть, видимость плохая, да и дорога не ах. Ты в порядке? - Игнат наклонился, заглядывая Ольге в лицо. Сзади сигналили, требуя, чтобы им освободили дорогу. Ольга торопливо кивнула, ощущая странную неловкость. До сих пор никого не интересовало, как она себя чувствует, даже Вадима. Игнат еще раз внимательно посмотрел на свою пассажирку и тронулся с места. Ольга, чтобы не смущаться, отвернулась к окну.
Назавтра, подходя к остановке, Ольга увидела машину Игната. Вряд ли он ждал здесь кого-то, кроме неё. Ольга улыбнулась и села в машину:
- Привет, Игнат. Решил подработать извозом?
- Да, - усмехнулся парень, - денег на бензин не хватает, знаешь ли, да еще и Николай Ефремович зарплату задерживает.
- И сколько будет до фирмы? - Ольга полезла за кошельком, искоса бросив взгляд на Игната.
- Чашка кофе пойдёт. Девчонки вчера говорили, что ты кофе вкусный варишь.
Что правда, то правда - Ольга поила своим фирменным кофе по утрам всю бухгалтерию и отдел снабжения. Менеджеры сбегались на запах корицы и имбиря, а Ольга одаривала всех настоящей амброзией из джезвы.
Игнат действительно пришёл за кофе и встал в общую очередь. Бухгалтерия шушукалась за Ольгиной спиной целый день, а она сидела, стараясь думать о работе, а не о том, как вчера Игнат поймал её в машине, не дав разбить нос. "Глупо, глупо," - твердила она себе и на следующий день, когда снова садилась в машину к Игнату. А он стал рассказывать ей какие-то фирменные сплетни, что-то про встречу Нового года в дорогом ресторане. Ольга рассеяно кивала и смотрела на его руки. И думала о том, что у них разница почти десять лет (она специально не считала точно), что после Вадима она никому не верит, что с её второй работой лучше жить одной, что она привыкла к одиночеству, что... А сердце то и дело обрывалось, когда Игнат поворачивал, и пальцы крепче обхватывали руль.
Что-то странное творилось с Ольгой. Забирала она по ночам человека три-четыре, не больше. Завела хомячка. Правда, тот сдох через неделю, и тогда же пришёл Архангел. Укоризненно покачал головой и бросил: "Зря, не надо бы тебе так". Ольга решила, что он про хомяка. На самом деле, ей никогда не нравились домашние животные, просто почему-то теперь дома ей было одиноко и неуютно по вечерам. Откуда-то из секретера она вытащила старый набор косметики и допотопную тушь в картонной коробочке, и утром красила глаза и губы. Вокруг шеи теперь обвивался яркий шарфик, стараясь хоть чуточку оживить старое пальто. Идя вечером мимо магазинных витрин, Ольга машинально присматривала себе платье на корпоратив. До Нового года оставалось две недели.
По утрам первую порцию кофе она варила Игнату, говоря себе, что всё равно между ними ничего быть не может, что они просто друзья. И продолжала смотреть на его ладони. По ночам собирала мёртвых и ждала утра, чтобы сесть к нему в машину и провести эти полчаса, а иногда и час, слушая его музыку, вдыхая запах его одеколона, отвечая на его улыбку.
На корпоративе Игнат не появился. Ольга прокисла за праздничным столом часа три, поняла, что он не придёт, собралась и незаметно ушла. Было ей странно и больно от того, что он не предупредил её. Здравый смысл твердил неумолчно, что она хочет слишком многого от человека, который подвозит её до работы и пьёт её кофе по утрам. Ведь они до сих пор почти не разговаривали, перекидываясь в машине двумя-тремя незначимыми фразами во время поездки.
После корпоратива миновали нудные выходные, во время которых Ольга слонялась по торговым центрам, сыпля "метками" и разглядывая нарядные витрины. Покупать подарки ей было совершенно некому - ни подруг, ни родителей, ни родных. Однако небольшая табачная лавка в одном из моллов привлекла её внимание. Игнат как-то обмолвился, что изредка курит трубку, и она вспомнила об этом, вдохнув запах табачных листьев. Потоптавшись в лавке, дождавшись внимания продавца, Ольга попросила самый лучший табак. Продавец понимающе усмехнулся, когда она не смогла ответить ни на один из его вопросов - крепкий, ароматизированный, из какой страны? В конце концов выбрал сам и назвал цену, которая Ольгу слегка шокировала. Решительно она оплатила табак и попросила красиво упаковать. Лишь покинув магазинчик, она задумалась, как будет вручать Игнату подарок. Нарядный свёрток жёг ей пальцы.
До Нового года осталось два рабочих дня. В первый из них Ольга так и не решилась вручить Игнату пакетик с подарком, всю дорогу тиская его в сумочке. На следующее утро, когда отступать было уже некуда, она достала пакетик и стала ждать подходящего случая. Машина намертво встала в пробке, Ольга поняла, что более удобного момента ей не представится, но Игнат её опередил.
- С наступающим! Хотел вручить на корпоративе, но мама приболела, пришлось остаться с ней. А вчера дома его забыл, - он протягивал Ольге небольшой свёрток, украшенный пышным бантом.
- И я... вот, - она неловко протянула ему пакетик с табаком, второй рукой принимая свой подарок. Это оказалась упаковка кофе в зёрнах. Аромат наполнил салон, через мгновение смешавшись с запахом табачных листьев. Игнат с удовольствием втянул его ноздрями и лукаво улыбнулся:
- Спасибо, не ожидал. Чудесный подарок.
Он наклонился и поцеловал Ольгу в щеку. Кофе выскользнул из её ослабевших рук и упал на пол. Она поспешно нагнулась, пряча пылающее румянцем лицо. В это время поток машин наконец-то стронулся с места. Игнат переключился на дорогу, а она, подняв кофе, прижала его к груди и отвернулась к окну. В голове была совершеннейшая каша.
Ей хотелось сразу же угостить Игната чудесным кофе, но нечем было смолоть зёрна, а потому подарок пришлось отложить. Он как всегда выпил кофе, болтая с девушками из отдела снабжения, и ушёл, а Ольга осталась, измученная сомнениями и надеждами на неведомое что-то,о чём было даже подумать страшно. Так случилось, что в последнюю ночь уходящего года она никого не забрала. И снова во сне явился Архангел, укоризненно молча покачав головой. Новый год Ольга встретила в одиночестве у телевизора, выйдя после полуночи на балкон полюбоваться фейерверками, рассыпающимися над центром города. Впереди было несколько дней праздников. Жатва Ольги всё так же была скудна, она редко выходила из дома, а потому и "пометила" до смешного мало народу. Замёрз очередной бомж у её подъезда, умерла старушка из дома напротив, упились до смерти два друга-алкоголика. И была еще одна женщина за день до окончания новогодних каникул, богатая и хорошо одетая, выходившая из дорогого ювелирного бутика. Лицо её почему-то запомнилось Ольге, она еще подумала, что сколько бы денег у человека не было, а здоровья на них не купишь. Женщина умерла под утро во сне.
В первый рабочий день наступившего года до офиса Ольге пришлось ехать на троллейбусе. Вопреки обыкновению, у остановки ее не ждал Игнат. На работе царила какая-то тревожная суета, коллеги выглядели расстроенными, а пара девочек уже поправляли макияж на заплаканных лицах. В коридоре на Ольгу наткнулся Николай Ефремович, генеральный директор.
- Здравствуйте, Ольга. Знаю, нервы у вас крепкие. Понадобится ваша помощь в организации похорон, - на слове "похорон" Николай Ефремович прерывисто вздохнул и поднёс к кривящемуся рту носовой платок, что комкал в руке. Рука дрожала.
- Кто? - спросила Ольга. Она подумала, что умерла жена генерального. Странно, совсем молодая и с виду абсолютно здоровая женщина, пару раз Ольга видела её в офисе.
- Сестра. Мать Игната Константиновича. Надо позвонить в похоронную контору и ресторан, организовать похороны на завтра. И поминки. Вы пока выясните всё, потом ко мне зайдите, - мужчина еще раз поднёс платок к губам, расстроенно взмахнул рукой и скрылся в своём кабинете.
Ольга стояла в коридоре и не могла сдвинуться с места. У Игната умерла мама, а она, смерть, должна сейчас заняться организацией похорон. Игнат. Как он? Где? Не спрашивать же об этом Николая Ефремовича. Она медленно побрела в бухгалтерию.
Несколько звонков, сделанных ею и Натальей Леонидовной, разрешили почти все организационные вопросы. Ольга с удивлением узнала, насколько сложно и дорого похоронить человека. Её собственные родители умерли очень давно, папу хоронила мама, а маму спустя несколько лет - соседки, потому что сама Оля тогда училась в другом городе. Сидя над сметой, Ольга горько усмехнулась - смерть узнала, почём нынче смерть. Оставалось уточнить список приглашённых на поминки, заказать венки и букеты с лентами и съездить в ресторан. Ольга со сметой в руках зашла в кабинет к генеральному.
В четыре она должна была ехать в заказанный ресторан. Несмотря на навалившиеся заботы, она по пути "пометила" нескольких завтрашних покойников. Похоронные хлопоты странным образом располагали к тому. У ресторана Ольга заметила знакомую машину. Из неё навстречу ей вышел Игнат. И женщина вздрогнула - лицо Игната сейчас было как две капли воды похоже на лицо той состоятельной посетительницы ювелирного. Та женщина - его мать? Ольга разжала дрожащие руки, и список гостей с прочими бумажками рассыпался по асфальту. Вместе с подошедшим Игнатом она стала собирать листки. Боялась смотреть в его измученные глаза, покрасневшие от слёз. Ведь это она забрала его маму.
- Не переживай, - у Игната и голос был измученный и охрипший. Он передал ей собранные листки.
- Не переживай, она очень сильно болела последнее время. Теперь больше не мучается.
Ольга быстро взглянула в бледное лицо мужчины. И кроме печали увидела облегчение, такое, которое испытывают любящие, когда у любимых становится всё хорошо.
- Пойдём, - она мягко взяла его под руку и повела к ресторану.
На следующий день Ольга не поехала на работу. Она отправилась в ресторан, чтобы помочь в организации поминок. Нужно было проследить за доставкой продуктов, за сервировкой и оформлением зала. Нужно было встретить тех, кто не поехал на кладбище, дел было много, но к своему удивлению Ольга неплохо справлялась. В черном, вчера купленном платье, с раскрасневшимися щеками и списком дел она успевала везде. В голове же разные мысли перебивались одной - как там Игнат?
Когда подъехали машины с кладбища, Ольга с трудом высмотрела его в траурной толпе. Бледный с покрасневшими глазами, измученный и, казалось, похудевший, он встретился с ней взглядами и чуть заметно кивнул, не волнуйся, мол, я в порядке. От сердца немного отлегло. За столом то и дело кто-нибудь вставал и говорил о Надежде Ефремовне что-то хорошее, доброе, значимое. А Игнат пил рюмку за рюмкой, не поднимая глаз от скатерти. Спустя пару часов к Ольге подошёл генеральный:
- Олечка, спасибо вам, вы нам так помогли. Не знаю даже, как вас благодарить. Вот еще одно только хотел бы попросить - отвезите Игната домой. Он напился, к тому же уже двое суток не спал. Боюсь, ему тут плохо станет. Вы возьмите мою машину, водитель адрес знает, отвезет вас.
Ольга кивнула, соглашаясь. Конечно же, она отвезёт Игната. Вместе они вывели его из ресторана и усадили на заднее сиденье директорской машины. Ольга села рядом с ним, а Николай Ефремович захлопнул дверцу и вернулся в ресторан.
Пока они ехали, Игнат немного протрезвел. Он мрачно смотрел вперёд, а Ольга сидела рядом и хотела взять себе хотя бы половину его боли и тоски.
Машина остановилась рядом с элитной многоэтажкой. Шофёр обернулся к Ольге и кивнул, мол, приехали. Она открыла дверь и потянула Игната из машины. Как тут же выяснилось, ноги совершенно не держали его. Он сел на снег рядом с автомобилем и от вернувшегося опьянения и осознания своей слабости расплакался. Выскочивший водитель помог Ольге его поднять и довести до квартиры. Оба, поддерживая с двух сторон Игната, стеснялись смотреть в его заплаканное лицо, словно были виноваты в происходящем. Они практически занесли Игната в квартиру, уложили на большой диван в гостиной, водитель вопросительно посмотрел на Ольгу.
- Я останусь, вы поезжайте. Мало ли что, - сказала она ему, и водитель ушёл. А Ольга принялась раздевать обмякшего от тепла и алкоголя Игната. Любимого. На мгновение она застыла, держа в руках его ботинок. Впервые она назвала его любимым, признала, что влюбилась. Покачав головой, продолжила стаскивать с него куртку, шарф, второй ботинок. Игнат что-то бормотал неразборчиво, пока она укладывала его на диван, укрывала найденным в кресле пледом. Но как только попыталась унести верхнюю одежду в прихожую, он вдруг схватил её за руку:
- Не уходи. Побудь со мной.
- Да не волнуйся, я только куртку повешу и вернусь, - успокоила Ольга его, погладила по руке и вышла из гостиной.
Вернувшись, она поправила плед и села на диван рядом с Игнатом. Взяла прохладную ладонь, лежавшую поверх пледа и начала её гладить, словно пыталась разделить его скорбь. А Игнат заговорил. Пустым невыразительным и тихим голосом, запинаясь, он рассказывал Ольге о матери. О том, что она была очень занята всегда, что когда он был еще маленький, он очень редко видел её дома и незанятую делами. Что когда вырос, сам стал строить свою карьеру и виделся с мамой еще реже. Что перед Новым годом ей вдруг стало плохо, и он всю ночь просидел рядом, глядя в её спящее лицо, такое любимое, такое постаревшее вдруг. Что он совсем не думал остаться один. Он говорил всё это и смотрел в потолок, а по щекам катились слёзы. В квартире было совсем темно, только отсвет из освещённой прихожей чуть рассеивал мрак. Ольга хотела встать и зажечь свет, но Игнат удержал её. Теперь уже он держал её за руку и продолжал говорить. Что случайно увидел её тогда на остановке и узнал. Поддался импульсу и подвёз. Что ни с кем ему не бывало так хорошо даже просто молчать. Что у неё неземной кофе и доброе сердце. И тёплые ласковые руки. А Ольгина душа разрывалась от неподеленной нежности.
- Принеси, пожалуйста, воды, - вдруг попросил Игнат, и она побежала на кухню, которую нашла по наитию в его большой квартире. Налила стакан воды из тоненького краника (видела по телевизору, что именно так выглядят системы очистки воды) и поспешила обратно.
Пока он жадно пил, Ольга для себя всё решила. Отошла к креслу и начала расстёгивать молнию на спине платья. Она его уже сняла и аккуратно сложила, повесила на спинку кресла, потянулась к застёжке бюстгальтера...
- Это ты что? Зачем? - совершенно трезво и удивлённо спросил Игнат. Она обернулась. Приподнявшись на локте, он смотрел на неё непонимающе. Сердце сжалось, пропустило три гулких удара и заколотилось в висках.
- Да... Что я... Прости меня, прости, - Ольга схватила платье и прижимая его к груди, выскочила из комнаты, обмирая от стыда и отчаянья. Если бы не это изумлённое "Зачем?", если бы не его глаза, она бы еще попыталась себя обмануть. Натягивая платье, Ольга чуть не порвала его. Из гостиной не доносилось ни звука. Нерешительно стоя в прихожей, женщина совершенно не знала, что делать дальше. Потом оделась и заглянула в комнату:
- Игнат, мне пора. Прости меня, глупую. Если что нужно будет, звони.
Не дожидаясь ответа, ни разу не взглянув на Игната, Ольга выскочила из его квартиры, хлопнув дверью. На глаза наворачивались с трудом сдерживаемые слёзы, в голове она всё еще слышала Игнатово удивлённое "Зачем?". Дура, вот ведь дура, к молодому парню в кровать полезла, пользуясь тем, что он пьян, дура старая. Спустившись по лестнице, Ольга обессиленно прислонилась к двери подъезда и разрыдалась. Боль, унижение, разочарование навалились разом. Поборов накатывающую истерику, она взяла себя в руки и вышла в наступающую ночь. И поняла, что не знает, где находится и как ей отсюда добраться до дома. Она побрела по двору к воротам. Рядом с ними стояла будочка, в которой сидел охранник. Он-то и подсказал женщине, как дойти до ближайшей остановки. Ехать пришлось почти через весь город. Домой Ольга добралась поздно, уставшая, сил хватило только чтобы нырнуть под душ и донести голову до подушки. Сегодня она нетерпеливо вырывала из жизни "помеченных" за день, металась по огромному городу, стараясь не думать о произошедшем у Игната в квартире.
На следующее утро она позвонила на работу и сказалась больной. Девочки в трубке заботливо поохали и обещали передать начальству. Через два часа позвонил Николай Ефремович, чтобы снова поблагодарить за помощь и разрешить ей пару дней провести дома, до выздоровления.
- Спасибо вам за Игната, - напоследок сказал он и положил трубку. Ольга вздрогнула. Значит, Игнат не рассказал дяде, что вчера она чуть не изнасиловала его. Её позор откладывался на неопределенное время. Отчего она была так уверена, что Игнат расскажет всем эту нелепую и неприличную историю? Наверное, потому, что поняла - он никогда не любил и не полюбит её. Пока еще сердце отзывалось на каждую мысль о нём - придя на кухню, Ольга наткнулась там на подаренный Игнатом кофе, взяла в руки коробку, открыла, понюхала и расплакалась.
И всё же на работе что-то пронюхали. Девушки, пришедшие за традиционным кофе утром, так откровенно пялились и перешёптывались, что Ольга не выдержала, сказала, что кофе кончился, и демонстративно сунула джезву со свежесваренным напитком в мойку. Теперь если даже у кого-то были сомнения по поводу их с Игнатом отношений, они полностью отпали. Ольга ни с кем не разговаривала дня три, а потом пришла к генеральному и положила на стол заявление об увольнении. Николай Ефремович посмотрел на нее, вздохнул и подписал. Ольга, улыбаясь с облегчением, собрала свои вещи и ушла домой. Теперь встал вопрос о новой работе, к тому же за всё прошедшее время Игнат на работе не появился, а ей так хотелось его увидеть. Что ж, через пару недель она зайдёт за расчетом, тогда, может быть, сможет его повидать. И извиниться. Подумав это, Ольга вдруг поняла, что извиняться не хочет - не чувствует за собой вины. Она совершила ошибку, но ошибка эта причинила вред и боль только ей, а перед Игнатом она не виновата ни в чём.
Первую неделю Ольга даже не искала работу - просто бродила по всё еще украшенному ёлками и гирляндами городу, "метила" будущих покойников, пила кофе и чай в маленьких кафе, когда замерзали руки. По ночам забирала прожитые жизни решительно, но бережно, не заставляя умирающих долго мучиться. Иногда она делала то, что не приходило ей раньше даже в голову: оставалась рядом с умирающим до тех пор, пока последний вздох не срывался с губ, так было с умиравшим от тяжелой формы рака ребенком. Ольга встретила его на улице рядом с художественной галереей. Огромные серые усталые глаза над респиратором просто заворожили ее своей красотой, она даже не сразу заметила место для "отпечатка". Спохватившись, отвела глаза и "пометила", решив ночью забрать мальчика первым. Сидя у постели умирающего, незримая для медперсонала и плачущей матери, она погладила мальчика по щеке, и он улыбнулся ей.
В начале второй недели позвонила Наталья Леонидовна и предложила Ольге место в фирме одного знакомого, которому срочно требовался старший бухгалтер. Спустя два дня Ольга уже выходила на новую работу. Коллектив намного меньше, чем на предыдущем месте, почти нет молодёжи. Правда, нет и кухни, где можно было бы варить кофе, но дамы предпенсионного возраста здесь кофе не пили, оберегая скачущее давление. Оставалось лишь получить расчёт на старом месте, и можно было начинать новую жизнь без Игната.
На новую работу Ольга ездила с той же остановки, но теперь на автобусе. Не раз она высматривала машину Игната в проносящемся мимо потоке, но безуспешно. Что ж, оставался еще шанс увидеть его на бывшей работе.
Ольга пришла в свой бывший офис, улыбнулась охраннику на входе, заглянула в отдел снабжения сказать "привет", в бухгалтерии подписала нужные документы и получила деньги в кассе. Подумав мгновение, постучала в дверь кабинета генерального:
- Николай Ефремович, вы у себя? Можно?
Открыла дверь, вошла и только тогда заметила, что в кресле генерального сидит он. Игнат спокойно поднял на нее глаза:
- Привет. Как дела? Уже устроилась на работу?
Ольга растерялась и не знала куда себя деть. Развернуться и уйти молча было бы по меньшей мере глупо, а поговорить... Она так боялась говорить с ним с того вечера, боялась того, что Игнат обидит её еще больнее, чем она сама обидела себя.
- Я... за расчётом вот приходила. Да, устроилась. Спасибо.
Последнее слово она выдохнула неожиданно для себя. И вправду Ольга была благодарна Игнату за его улыбку, за то, что он продолжал сейчас смотреть на неё без отвращения и брезгливости.
- Как ты?
Игнат встал из-за стола:
- Если у тебя есть время, может быть сваришь свой знаменитый кофе? Без него по утрам тут туго.
Ольга согласно кивнула, и вместе они прошли на кухню. Двое сотрудников, допивавшие там чай, быстро ретировались при виде их, Ольга поморщилась - не миновать слухов и сплетен. Впрочем, теперь её это уже не касалось. Привычно она достала прозябавшую в забвении джезву из шкафа, ополоснула её, обнаружила там же, в шкафу, остатки кофе в коробке, приготовила ароматный напиток. На этот раз без специй, без неё никто не удосужился обновить запасы корицы, мускатного ореха и имбиря. Разлила по двум чашечкам густую горячую жидкость и присела за стол напротив Игната. Он вдохнул поднимающийся парок:
- Мммм, тот самый кофе! Ты бы хоть молодежь обучила, что ли. Надо было тебе денег не выплачивать до передачи опыта.
- Ну да, конечно, - Ольга улыбнулась в ответ, - такое не передаётся, это у меня врождённое. Как ты?
- Нормально, - Игнат сделал глоток и отставил чашку, - Почти привык. Ты... Ты извини меня за тогда...
От волнения - неужели он волновался? - Игнат стал несколько косноязычен. Ольга опустила глаза, пряча радость и облегчение.
- Я всё понимаю, ты меня сам извини. Всё в порядке, ничего страшного.
Они замолчали, смакуя кофе и маскируя этим паузу.
- А я курю твой табак. Отличная вещь, - Игнат отставил опустевшую чашку.
Ольга подняла на него глаза, хотела что-то сказать... и запнулась. Не веря глазам, вглядывалась в его лицо, даже не думая о том, как это выглядит со стороны.
- У меня нос грязный? На щеке штампик? - Игнат подмигнул ей и потёр ладонью кончик носа.
Штампик. Это он верно отметил - штампик. А точнее, место для "метки". Ольга выдохнула и потрясла головой:
- Нет, нет, всё нормально. Это я так. Просто. Ты извини, мне пора бежать.
- Да, конечно. Спасибо за кофе.
Ольга почти выбежала с бывшей работы. Само собой, "метку" на Игнате она поставила, это было сделано почти машинально, но вот что делать дальше? Сегодня ночью она должна пойти и забрать жизнь у человека, которого она любила. Теперь уже в прошедшем времени, двух недель ей хватило, чтобы смять и скомкать расцетающее чувство. И всё же, это совсем не то, что забирать жизни у чужих и посторонних людей. Как назло, в этот день ей на пути то и дело попадались будущие покойники, Ольга "метила" их машинально, а сама всё видела перед собой Игната, смешно потирающего кончик носа. Такой молодой. Кто знает, а вдруг у них еще что-то могло получиться? Эту мысль-предательницу Ольга решительно отмела и попыталась мыслить как смерть. А как смерть она должна была этой ночью пойти и забрать его жизнь.
День закончился неправдоподобно быстро, пришло время ложиться спать. Пришло время смерти. Сперва Ольга обошла тех, кого отметила последними, две женщины в разных концах города, компания из пяти алкашей, престарелые муж и жена в ветхом домишке на окраине. Она как раз возвращалась от них к центру города, когда обратила внимание на смутно знакомую машину на обочине дороги. Конечно же, это его машина, неправдоподобно смятая, похожая на уродливый цветок, распускающийся рваными полосами металла.

Там внутри зажат в салоне Игнат, это она чувствует, не глядя. И знает, что ему очень больно. Нужно торопиться. Она опускается рядом с ним на залитое кровью сиденье и в последний раз смотрит на искажённое болью лицо. Нежно гладит по щеке. Веки Игната, вздрогнув, поднимаются, взгляд проясняется:
- Ты?
- Я, мой хороший. Ты потерпи, сейчас будет легче, только потерпи.
- А я... я увижу маму?
- Конечно увидишь, - Ольга и сама верит в то, что говорит. Ей не больно сейчас, потому что и ему больше не больно. Она поднимается и уходит от покорёженной машины, не оборачиваясь. Потому что она смерть. И у неё назначено еще несколько встреч.

Тот, кого она называла Архангелом, насвистывая что-то мелодичное, достаёт папку с её фото из ящика с биркой "Принятые на испытательный срок", пролистывает, удовлетворённо кивает своим мыслям и перекладывает Ольгино личное дело в ящик с надписью "Постоянные служащие".

запись создана: 20.12.2009 в 00:02

@темы: не менее брошенная нога, типатворчество

Comments

[Ирландский лось]

продолжать.
спасибо, очень понравилось.

[Морга]

Ирландский ликер вам спасибо

[Catty15]

Продолжать обязательно. А можно в череду маленьких рассказов оформить. Мне очень понравилось!

[NeAmina]

Признаюсь, начала читать так...в Избранном глаз зацепился. А потом душа зацепилась, ну как-то так. Можно в дневник это взять?

[Морга]

Amina_ А давайте я сперва закончу это, а потом - берите на здоровье.
Catty15 спасибо за мнение))) цикл... я подумаю. Пока вот сложилась просто идея.

[_MorgenStern_]

Продолжать обязательно.

А дальше?..

[Морга]

Photowriter а дальше больше)))))))))))

[-=TurboRufus=-]

продолжать, продолжать )

[Сфинкс-А]

Продолжать Интересно.

[Erick-York]

Морга да, обаятельные мужчины способны найти подход к любой женщине...
интересно так. в духе Стефани Майер. женские мысли об этом.
или я не так понял...
в любом случае, на должном уровне.

[Catty15]

Интересно, очень! Жду...

[Морга]

Erick-York мне лестно, что вы прочли.

Catty15 я стараюсь

[Catty15]

ЗдОрово! Читаю, как любимую серию!

Оооооль, а даальше? Расскажешь?

[Морга]

Photowriter А чо, не видно, что я его пока пишу?) Терпение.

Да видно, видно ))). Просто очень, очень нравится!

[Шероховатость]

*жаждет продолжения* Браво.

[Морга]

вы. раз читаете, уличайте меня в пафосе, гламурности и прочих промахах. А то я пишу, пишу, а мне уже не нравится.

[Шероховатость]

А я ни в чём не уличаю. Мне всё нравится. И я не спец.

[Морга]

Шероховатостьа зря. помощь в таких делах не помешает мне. Хоть и не собираюсь это куда-то выкладывать.

[Шероховатость]

Буду читать продолжение, обещаю набраться критичности.

[Erick-York]

Взяла прохладную кисть, лежавшую поверх пледа и

написала пару натюрмортов?
эхх, жаркий секс сорвался...
может, Игнат спросил, зачем она снимает бюстгальтер?
ну, знаете, есть же патологические любители белья...

на самом деле, действительно интересно, только вот роль смерти отходит на триста тридцать первый план под названием "для галочки"....

[Морга]

Erick-York нууу, смерть же тоже человек, так что рольвернется. скоро. уже скоро. пора нафик заканчивать, а то я впадаю в ТКП и ТП

[Erick-York]

Морга и про жаркий секс не забудьте! =D

и, кажется, я знаю, чем все кончится...

[Морга]

Мляяяя! я теперь знаю, как всё закончится!!!

[Морга]

Erick-York бугага! ставки! Ваши ставки, моншер!

[Erick-York]

Морга я не успел...
она убьет его, но её всё равно снимут с должности
ниговнаниложки, классика

[Ирландский лось]

великолепно.
немножко предсказуемо - я колебалась между вариантами - ей-придется-его-убить и он-тоже-станет-смертью.
но написано - великолепно.
в трех последних строчках столько силы, что просто домкрат. два домкрата.

[LouN]

специально не читала до тех пор, пока не будет финала)
очень понравилось!
Спасибо!