Королева БезЛе. Шарфея.
день такой, сами понимаете. В отсутствие предмета размышлений, я рассуждаю о любви. Как правило, мы рождаемся в условиях безусловной любви. Дадада, я в голове держу и с болью вычитаю тех, кто осиротел в родах, кого добровольно оставили для передачи в дом малютки, тех, кого родили и забыли. Но всё же - у большинства была в младенчестве эта самая безусловная любовь. Мамина ли, папина ли, бабушек-дедушек, она была. И мы росли в ней, она окружала нас, утешала, лечила шишки и царапины, прогоняла страхи. Сперва заполняла весь доступный нам мир (Осторожно, упадёшь! Брось бяку! Иди, мамочка пожалеет! У кошки боли, у собаки боли, а у детки заживи.), потом мир вырастал, а любви становилось пропорционально меньше. Оставалась только уверенность, что нас надо любить - как есть, безусловно. Тем, другим, приходящим в твой собственный мир со своим уставом. Мир рос, первая безусловная любовь оказывалась уже не такой всеобъемлющей и не такой уж безусловной (Утонешь - домой не приходи! Ты меня своими двойками в гроб вгонишь! Весь в своего поганого папочку-подлеца!), а вот ожидание её никуда не девалось. Ладно, тут не выгорело, пойдём искать её в других. Вот, кажется, в этих глазах её так много, кажется, нашлась потеря... Но оказывается, глаза-то ищут того же в тебе. И ты не всегда готов отдать столько, сколько просишь сам. А с чего бы? А вдруг самому не хватит? А если мне вернётся меньше?
На самом деле, не возвращается ничего. Нет, приходит что-то совсем другое, иногда не так, как ты этого ждёшь. Вместо жалости к тебе, потерявшему уверенность, вдруг прилетает оплеуха. Вместо костыля рядом оказывается кто-то еще более хромой. А мы всё ждём в глубине сердца той самой младенческой защищённости, забывая, как вырос мир, как многое он требует теперь от нас. Отдавать - первое требование взросления. Поделись с мальчиком, ты же старше. Уступи, ты же взрослый. Пойми, ты ведь опытнее. Кто-то взрослеет, а кто-то продолжает настаивать - нет,я не старше, не уступлю, не дам, не встану. Возьмименянаручки затягивается до окончания полового функционирования.
Главное - мы точно знаем, как именно надо нас любить. Как мама. Не как мама в 12 лет, не как мама в двадцать. Как мама в первые месяцы жизни. Полностью оборачивая в себя, откликаясь сердцем на каждый шорох. Давай же, оберни меня теперь, да, такого большого и почти самостоятельного, забери меня и спрячь как раньше от того, что теперь я обязан делать сам...
Есть среди нас те, кому не досталось той новорожденной любви, но им потом расскажут. Люди, книги, кино. И придёт мысль, что мир должен любви вдвое, втрое в счет недополученного. И снова ожидание. Когда же оно, незнакомое, смутно представляемое по внешним источникам, придёт и укутает.
Так редко бывают люди, заведомо готовые отдавать. Не тому, что является частью их тела, их жизни, а взрослым и сложившимся. Вот так, как в самом начале - безусловно и полностью. Они бывают, такие люди. Правда-правда. Но отчего мне кажется, что судьба их печальна?
На самом деле, не возвращается ничего. Нет, приходит что-то совсем другое, иногда не так, как ты этого ждёшь. Вместо жалости к тебе, потерявшему уверенность, вдруг прилетает оплеуха. Вместо костыля рядом оказывается кто-то еще более хромой. А мы всё ждём в глубине сердца той самой младенческой защищённости, забывая, как вырос мир, как многое он требует теперь от нас. Отдавать - первое требование взросления. Поделись с мальчиком, ты же старше. Уступи, ты же взрослый. Пойми, ты ведь опытнее. Кто-то взрослеет, а кто-то продолжает настаивать - нет,я не старше, не уступлю, не дам, не встану. Возьмименянаручки затягивается до окончания полового функционирования.
Главное - мы точно знаем, как именно надо нас любить. Как мама. Не как мама в 12 лет, не как мама в двадцать. Как мама в первые месяцы жизни. Полностью оборачивая в себя, откликаясь сердцем на каждый шорох. Давай же, оберни меня теперь, да, такого большого и почти самостоятельного, забери меня и спрячь как раньше от того, что теперь я обязан делать сам...
Есть среди нас те, кому не досталось той новорожденной любви, но им потом расскажут. Люди, книги, кино. И придёт мысль, что мир должен любви вдвое, втрое в счет недополученного. И снова ожидание. Когда же оно, незнакомое, смутно представляемое по внешним источникам, придёт и укутает.
Так редко бывают люди, заведомо готовые отдавать. Не тому, что является частью их тела, их жизни, а взрослым и сложившимся. Вот так, как в самом начале - безусловно и полностью. Они бывают, такие люди. Правда-правда. Но отчего мне кажется, что судьба их печальна?
Это редко замечают и ценят. А поскольку это редко соответствует ожиданиям, то или принимают как должное или "любят не так"...
Не знаю, отчего. Нормальная у нас судьба.
всё так.