Отношение изрядной части человечества к футурологии примерно такое же, как у оголодавшей мышки к кактусу: ойкает, колется, матерится под нос, но упорно продолжает грызть. С одной стороны оно страх как любопытно: где соломки постелить, на какие числа в казино ставку сделать. С другой стороны, вдруг там, в этом твоём будущем, причём очень недалёком — казённый дом? А то и вовсе оградка с венками от профкома и близких родственников? Боязно же!
Леонид Петрович (назовём его так) на отдалённую перспективу конкретных планов не строил. Не то чтобы их вовсе не было, просто мысли постоянно вязли в каких-то деталях и мелких подробностях, и о том, чтобы орлом воспарить над их нагромождением, прозрев перспективу, речи не шло. Проскакать по ним, подобно горному козлику — тоже.
Даже психолог, рьяно взявшийся было за индивидуальный тренинг личностного роста и самореализации, спустя два месяца развёл руками: дескать, рождённый ползать — куда ты лезешь? И с тех пор шарахался от Леонида Петровича, как чёрт от ладана. Участковый психиатр пояснил, что личной вины Леонида Петровича в его вязкости, занудности, потрясающей способности застрять на элементарном, на первый взгляд вопросе нет. И в свинцовой угрюмости тоже. И в перманентной злобности. Дескать, всему виной многолетняя эпилепсия, это она такой отпечаток на личности оставила. Правда, окружающим от этого не легче.
В то утро Леонид Петрович отправился на рынок за продуктами. Продавцы, знающие его уже не первый год, ограничивались при встрече обычным «здрассте»: спросить этого покупателя, как у него дела обычно означало потерять минимум полчаса времени — он ведь и в самом деле начинал рассказывать, причём подробно, вплоть до посещений туалета и количества приступов за день. И не дай бог перебить. Поэтому, когда на его пути внезапно материализовалась цыганка с подружками и предложила погадать, рынок замер. И навострил уши: день обещал начаться интересно.
-- А ты умеешь? - недоверчиво спросил Леонид Петрович.
-- Ой, дорогой, я гадалка в двенадцатом поколении! - цыганка заглянула ему в глаза, взяла за руку и сокрушённо покачала головой. - Ц-ц-ц, как нехорошо-то!
-- Что нехорошо? - насторожился Леонид петрович.
-- Ты смотри, тебе кто-то на смерть сделал, оттого ты весь больной.
-- Ну-ка, ну-ка, - нахмурился Леонид Петрович, - С этого места поподробнее. Кто, когда?
-- Надо ручку позолотить. Ты монетку просто дай, больше и не нужно. Ай, как сильно на смерть сделали, как черно! Монетку в бумажную денежку заверни, понял?
-- Нет, постой. Где ты это увидела? - ещё больше нахмурился Леонид Петрович. - Ты мне конкретно покажи. Ты же на ладонь смотрела, покажи мне, где это видно?
-- Монетку надо обернуть... - начала было цыганка снова, но Леонид Петрович не дал ей договорить.
-- Погоди. Покажи, где ты это увидела!
-- Да вот же!
-- Там, где ты пальцем провела, три большие линии и раз, два, три...пятнадцать ответвлений. Где они показывают, что меня на смерть заговорили?
-- Монетку...
-- Вот тебе монетка!
-- Нет, чтобы всё сработало, надо бумажкой обернуть, бордовой такой.
-- Слышь, глазастая, - начал медленно свирепеть Леонид Петрович, - Я тебе десять рублей одной монетой дал?
-- Страшное, сильное средство против тебя использовали, надо обернуть...
-- Я. Тебе. Десять. Рублей. Дал! Покажи, где оно видно на ладони, что на мне наговор, потом будем дальше разговаривать!
-- Вот же! Ты разве сам не видишь?
-- Это линия жизни. Там, куда ты показываешь, ещё пять чёрточек...нет, шесть. И рядом ещё. Булавка есть? Отлично, вот ею покажи.
-- Я тебе сейчас в это место ткну, ты заверни булавку и монетку сначала в бордовую бумажку, потом в синюю...
-- Я те ткну! Я те заверну! Ты сначала покажи, потом обоснуй, а потом будем про гонорар разговаривать! А вы чего раскричались? - Леонид Петрович обвёл остальных цыганок потяжелевшим взглядом. - Или по делу говорите, или рты закройте!
Вызов на спецбригаду пришёл от наряда патрульно-постовой службы.
-- Там, кажется, наш пациент с цыганками поцапался, - сказал Денис Анатольевич, убирая служебный телефон в карман. - Поехали.
-- Куда едем? - уточнил санитар.
-- На рынок, Тимур.
-- Отлично, - оживился Тимур. - Я по дороге в один магазинчик заскочу, буквально на две минуты. Я покажу, где тормознуть.
-- Хорошо, - пожал плечами Денис Анатольевич. - Только не задерживайся.
Прибыв на место, спецбригада застала лайт-вариант цыганского табора, обступившего патрульную машину и активно переругивающегося с полицейскими. Они немного притихли, когда Денис Анатольевич с его орлами подошёл поближе. Собрав анамнез, доктор укоризненно посмотрел на помятого и поцарапанного Леонида Петровича.
-- И ведь взрослый человек, а ведётесь, как мальчик! - покачал он головой. - В драку с женщиной полезли.
-- Да она ведьма! - воскликнул вновь побагровевший Леонид Петрович. - И вся её шайка тоже! Нет, ты мне конкретно покажи: где у меня на ладони этот наговор отразился? Где ты его видишь?
-- Отстань от меня, чёрт плешивый! - сверкнула глазами цыганка, и быть бы тут второй серии драки, но Денис Анатольевич погрозил обоим пальцем.
-- Так, - сказал он полицейскому. - Этого товарища мы забираем с собой. Отвезём в диспансер, пусть участковый доктор с ним беседует и решает, лечить ли его амбулаторно, или же понадобится стационар. Дисфорический синдром — штука, знаете ли, неприятная. Ну, а с цыганами, я так полагаю, вы сами разберётесь.
Леонид Петрович не стал долго возражать, и они уже направились к барбухайке, как вдруг Тимура остановила одна из цыганок.
-- Ой, такой молодой, такой сильный, женщины тебя любят, давай погадаю! Позолоти ручку, богатырь, я тебе всё как есть расскажу: сколько женщин у тебя будет, кто обманет... - она взяла его за руку, заглянула снизу вверх в глаза — и наткнулась на пристальный взгляд.
-- Позолотить ручку? - ласково переспросил Тимур, задержав её руку в своей. - Легко!
Он достал из кармана баллончик с аэрозольной краской (в его огромной лапе он смотрелся очень сиротливо), нажал на колпачок распылителя и покрыл ладонь цыганки щедрым слоем позолоты. Повисла длинная пауза.
-- Давно мечтал это сделать, - широко улыбаясь, сказал он Денису Анатольевичу. - Теперь поехали.
Сзади, из патрульной машины, раздался всхлип. Полицейский, уронив голову на руль, рыдал от смеха.